Только мы - Страница 8

— Назгулище, мать твою, как же я рад тебя, гада, видеть! — Баффа от всей души хлопнул своей лапищей друга по плечу, отчего тот едва не выронил банку с пивом. — Как же я по тебе соскучился!

— Я по тебе, думаешь, нет? — улыбнулся гость.

— Кстати, мы с тобой сегодня идем на концерт — «Эпитафия» новый альбом исполняет. Я две проходки достал.

— Здорово, — обрадовался Назгул. — Давно вживую металла не слушал, с полгода уже.

— Ты там, смотрю, в своем Питере уже мхом зарос, — укоризненно покачал головой Баффа. — У вас же там металл-групп хватает.

— На работе сильно выматываюсь. Последнее время совсем дышать некогда. А теперь еще хуже будет.

— А чо?

— Еще работы навалили, — спохватился Николай Иванович, поняв, что ляпнул лишнего, и отставив Назгула в сторону.

— А, ясно, — сочувственно покивал Баффа. — Знаешь, не врубаюсь, как ты среди этих цивилов можешь жить… У меня не получается. Терплю, терплю, терплю, а потом все равно срываюсь и вылетаю с работы. У меня часто возникает ощущение, что мы и они — разные биологические виды.

— Вполне возможно, — помрачнел прокурор, отхлебнув пива. — Может, биологически и не разные, но морально-этически — точно. Даже самые лучшие, самые добрые из них не способны понять никого из нас. Мы их — способны. Они нас — нет. Для них мы просто сумасшедшие. А мы просто другие. И ничего тут не поделаешь.

— А то! — горько усмехнулся старый байкер. — Сумевших встроиться в их систему наших, таких, как ты, очень мало, да практически, я только тебя одного и знаю. Большей частью мы просто выживаем, стараясь не отсвечивать. Читал недавно опус одного американского социолога, в котором неформалы названы опасным вирусом, подлежащим обязательному уничтожению, если человечество хочет сохранить себя в привычном виде.

— Слышал об этом опусе, но сам не читал, — Назгул задумчиво постучал пальцами по столу. — Наше счастье, что он не слишком популярен. Пока у нас получается жить параллельно с ними, но, боюсь, это ненадолго. Наших постепенно перестают брать на работу, лишая любой возможности заработать на кусок хлеба. И очень многие сдаются, не выдерживая давления общества, сами становятся цивилами, вот только душа у них после этого умирает. Помнишь Лайра и Эрмина?

— Помню.

— Недавно случайно столкнулся с ними. Работают программистами, женились на цивилках, дети. На первый взгляд все у них хорошо. Только глаза мертвые. Попробовал я с ними поговорить о чем-то большем, чем окружающая реальность, и они тут же поспешили распрощаться, спрятав взгляд и пробурчав, что заняты, и вообще, вся эта хрень их давно не интересует. Девчонок, Лириай с Элайной, ты не знал. Они сейчас иногда появляются на тусовках и с такой тоской смотрят на сумевших остаться собой и плюющих на все условности мира цивилов, что больно становится. Они не сумели. Жизнь задавила. Ну а про то, сколько из наших спилось или скололось, не будучи в силах выносить окружающую гнусность, не мне тебе рассказывать.

— Это точно, — понурился Баффа. — С Симарглом был знаком? Вроде, да. Неделю назад похоронили. Заполз в свою халупу, закрылся и не вышел. Врачи после вскрытия сказали — сердце. У Доффина месяца три назад передозняк случился. А Колина черные риэлтеры за квартиру убили. Он же алкоголиком был…

— Суки! — зло выдохнул Назгул. — У нас в Питере тоже многие ушли. Жаль, не у всех хватает сил притворяться. Думаешь, мне легко? Пришлось выстроить дополнительную личность и надевать ее, как маску, выходя во внешний мир. Да еще и сознание распараллелить, мыслить каждой отдельно. Но при этом держаться от всех цивилов на некоторой дистанции, не подпуская никого из них близко. Не то раскусят. Последствия этого могут быть разными — от потери репутации до увольнения. Вот и приходится притворяться мизантропом. Идти по пути Лайра и Эрмина я не хочу. Меня чуть не вытошнило от их рож и разговоров.

— А от разговоров обычных цивилов тебя, что ли, не тошнит? — хмыкнул Баффа.

— Тошнит, — признал Назгул.

— Вот-вот. Знаешь, недавно сосед, неплохой мужик, пригласил меня на пиво и попытался наставить на «путь истинный». Спрашивал, какого рожна мне надо. Говорил, что жениться давно пора, детей завести. Мол, вдова из восемнадцатой квартиры на меня давно поглядывает. Я ему ответил, что такая дура мне не нужна. Слышал я однажды ее разговор с подружками, она же только о тряпках и мыльных операх говорит. Как-то пристала ко мне, да как начала трещать — едва смылся. Сосед удивился — баба бездетная, хозяйственная, зарабатывает хорошо. А дура — так тем лучше. Будет мужику в рот смотреть. Я попытался ему объяснить, что мне нужна подруга, которая меня понимает, и которую понимаю я. Что об стенку горохом. Потом он начал трепаться о том, что главное — это зарабатывать побольше. Тут уж я не выдержал, взял его за грудки и прямо сказал, чего мне надо.

— И что же ты сказал?

— Что нам нужно, чтобы мир был другим, а не таким дерьмом, как сейчас. И ни бог на небе, ни царь на земле нам этого не дадут. И, тем более, этого не дадут деньги.

— И что сосед? — заинтересованно посмотрел на друга Назгул.

— Покрутил пальцем у виска, — хохотнул Баффа. — И постарался побыстрее от меня отвязаться. Больше на пиво не приглашал.

— Отличная иллюстрация к нашему разговору. Я, конечно, столь откровенно говорить с цивилами не могу, приходится осторожно выяснять позицию человека, если он чего-то стоит. Есть у меня коллега — очень добрый и хороший человек, великолепный профессионал. Благодаря ему удалось помочь многим людям. Но при этом он искренне уверен, что текущее устройство мира правильно. Есть отдельные недостатки, которые нужно исправлять, но это именно недостатки, не более. В возможность построения доброго и справедливого мира он не верит. Господь, мол, всем воздаст.